Зотова Р.А. — директор, Центр практической психологии «Приз», к.психол.н. Адрес: 101990, Армянский переулок, дом 9 строение 1, г. Москва, Российская Федерация E-mail: psyholog-911@bk.ru
Петрова В.А. — практический психолог, Центр практической психологии «Приз», Адрес: 101990, Армянский переулок, дом 9 строение 1, г. Москва, Российская Федерация E-mail: psyholog-911@bk.ru
Цветков А.В. — заместитель директора по науке, Центр нейропсихологии «Изюминка», д. психол.н., профессор. Адрес: 108808, поселение Первомайское, поселок Первомайское, ул. Центральная, д. 33, г. Москва, Российская Федерация E-mail: dkizum@mail.ru
АННОТАЦИЯ
Обзор существующих концепций возникновения сна и регуляции сновидений показывает колебания от чрезмерной «психологизации» у представителей психоаналитической традиции, до сведения сновидений к «побочному» продукту физиологических процессов сонастройки структур мозга. Авторами на основании юнгианской концепции семантики сновидений и сочетания закрытой, с выбором из списка вариантов, и открытой (оценка субъективных феноменов) частей создан опросник смыслового наполнения сновидений. Проведена его первичная апробация на выборке свыше 180 человек. Показано, что с возрастом растет рассогласование ответов на прямые вопросы с выбором позитивных переживаемых эмоций и описания событий как имеющих одновременно «обычный» и «угрожающий жизни» характер, растет наполненность сновидений сексуальными мотивами с рассогласованием «любимый человек» и незнакомый партнер. В целом результаты проведенного исследования могут быть интерпретированы как преимущественная опора респондентов на примитивные механизмы защиты личности (отрицание, вытеснение, замещение) и негативный путь решения кризиса среднего возраста через уклонение от реальных проблем. Ключевые слова: сновидения, психотерапия, семантика, опросник.
Сон и сновидения относятся к числу наиболее обсуждаемых в истории мировой психологии явлений. При этом ставшие классическими теории происхождения сна связаны в основном с их физиологической основой, не затрагивая по сути роль сновидений как компонента психики. Так, в начале ХХ в. конкурировали теория «центра сна» фон Экономо и гипотеза «разлитого торможения коры» И. П. Павлова [5]. К настоящему моменту эти взгляды объединены в энергетическо-ком- пенсаторную теорию, полагающую, что активация передней гипоталамической зоны или «центра» сна находится под реципрокным тормозящим влиянием коры мозга, которое ослабевает по мере утомления [3]. Примыкает по сути к этим концепциям и информационная теория сна, полагающая, что засыпание связано с ослабеванием сенсорного потока, активирующего ретикулярную формацию [9]. В свою очередь, количество ощущений снижается ввиду «переполнения» высших психических функций информацией и отказом субъекта от дальнейшего поиска ощущений из-за этого. Предположение З. Фрейда [цит. по 2] об «исполнении желаний» в сновидениях нашло неожиданную нейрофизиологическую поддержку в виде открытия «разобщения» контролирующих областей коры (главным образом, префронтальных) и лимбической системы [цит. по 6]. Правда, трактовка данного феномена сильно различается. Скажем, А. Хобсон [цит. по 7] полагает сновидения «побочным продуктом» гиперсинхронизации определенных нейронных ансамблей в зрительной коре и лимбической системе. Функция такой гиперсинхронизации — облегчение проведения информации, формирование т. н. когерентности (фазовой согласован- ности) работы разноуровневых мозговых структур. Правда, остается неясным, отчего: а) содержание снов часто имеет глубо- кую личностную значимость; б) почему из гиперсинхронизации исключена лобная кора, составляющая с лимбической системой и ретикулярной формацией единый контур регуляции. Противоположное воззрение у Ф. Крика и Г. Митчисона [цит. по 10], относящих сновидения к следствиям «зачистки» ненужных нейронных связей, «разобучению». Это должно было бы привести к возникновению в снах большого количества «странных» образов и эмоций, основанных на «паразитных» или неадекватных связях нейронных ансамблей. Однако опыт электрофизиологической фиксации быстрого сна как у животных, так и у людей (у последних — в сочетании с самоотчетом о содержании сновидений) показало, что подавляющее большинство снов по смыслу являются проигрыванием или моделирование повседневных событий. К примеру, у собак и крыс отмечалась параллельная активация центров голода и сенсомоторной коры, с внешними движениями в виде элементов пищедобывательного поведения. Из этого, по мнению С. Левеллина [8], следует роль сна в закреплении «нужных» следов памяти, а вовсе не отбраковке «дефектных энграмм»: категоризация и кодировка, по мнению автора, происходят в бодрствовании, а перевод из краткосрочной памяти в долгосрочные процедурные и семантические хранилища — во сне. При этом нельзя не отметить, что, если на начальном этапе изучения сна и сновидений превалировала избыточная «психологизация» (в особенности, психоаналитическая), то современные теории пытаются обойтись без личности как управляющей инстанции сна [1]. Исходя из этого, была предпринята попытка создания полу-стандартизованного опросника или анкеты, способной проверить встречаемость тех или иных символических феноменов в разных социально-демографических стратах. С одной стороны, частичная стандартизация в сочетании с контент-анализом индивидуальных ответов на «открытые» вопросы позволяет быстро и с небольшими материальными затратами на фронтальный опрос выявить социокультурные особенности превалирующих сюжетов сновидений. В дальнейшем эти, обусловленные влиянием общества, феномены можно смело «отсекать» от физиологических явлений, общих для большинства высших животных. С другой стороны, возможность соотнесения тех или иных мотивов в сюжете сновидений с физиологически- ми изменениями в организме респондентов (возраст, хронические заболевания и т. д.) служит целям доказательства двойственной, социально-биологической, де- терминации поведения человека. Методически для отбора перечня «стандартных» символов использовалось исследование Дж. Холла, юнгианского аналитика [4]. На этом основании был сформулирован 31 вопрос, касающийся как событийной так и эмоциональной канвы сновидения. Все возможные варианты ответов были сгруппированы по шкалам. Т.к. одна и та же группа символов (например, места происходящих событий) могут в традициях аналитической психологии трактоваться весьма различным образом, то в шкалы объединялись конкретные версии ответов, а не вопросы. Были выделены следующие шкалы или семантические группы символов: временные (настоящее, прошлое, буду- щее), отражающие ориентацию клиента на решения реальных или мнимых (имев- ших место ранее или предполагаемых в будущем) проблем; активность субъекта (героя) сновидения; комфорт происходящего, характеризующий «ресурсность» сновидения для личности; агрессия; тревожно-фобические симптомы; стремление к трансформации (изменению себя или событийной канвы) как показатель выраженности «фантазийной» стратегии совладания со стрессом; поиск помощи (признание бессилия перед событиями реальной жизни); сексуальные мотивы; само удовлетворенность (удовлетворенность текущим состоянием своей личности). Поскольку уравнять число пунктов в каждой шкале не представлялось возможным из-за использования заранее заданного (работой Дж. Холла) перечня символов, то после подсчета «сырых» баллов осуществляется перевод их в процентную шкалу путем деления числа полученных баллов на максимальное возможное число по шкале (т.е. по баллу за все перечисленные пункты), с умножением результата на 100%. При первичной апробации опросника с привлечением слушателей курсов повышения квалификации для практикующих психологов было отмечено, что далеко не все присутствовавшие в реальных сновидениях события охватываются данным перечнем. В связи с большим разбросом семантических групп при контент-анализе описаний собственных снов слушателей было принято решение о включении «открытой» (второй) части в опросник. В этой части респондентов просили припомнить пять объектов (включая людей) и пять действий, встретившихся им во сне и оценить каждый стимул по семибалльной шкале по трем параметрам: опасность, интерес и «победа» (достижение субъективно позитивного результата). Эти параметры были выделены контент-аналитически как наиболее частотные. Для валидизации обеих частей опросника проводился набор респондентов случайным методом, с использованием электронных анкет по всей территории РФ. Общее количество респондентов, которым было предложено участие — 220. Общее количество полностью заполненных анкет 182. Количество частично заполненных анкет — 5, количество незаполненных анкет — 33. Частично заполненные анкеты — все от мужчин, в аналитическую базу данных не включались, их общий процент (менее 20%) в пределах общих значений отказов в рамках проведения социологических и психологических исследований. В связи с соответствием с общими значениями, данный фактор не требует дополнительного анализа. Социально-демографические характеристики, что характерно для исследований, проведенных с добровольным участием, не соответствуют распределению в генеральной совокупности. Так, среди участников было 80% респондентов женского пола; у 89% респондентов высшее образование, 70% респондентов — в возрасте от 20 до 40 лет (37% — в возрасте 20-30 лет, 33% — в возрасте 30-40лет). Однако, в силу большого размера выборки, представленные ниже результаты имеют статистическую достоверность при p 0,05. Одной из причин «перекосов» в наборе группы было обращение к людям, которые видят сны достаточно часто: 2-3 раза в неделю — 68% респондентов, почти каждый день — 20%. С точки зрения авторов, именно эти категории испытуемых наиболее интересны для анализа семантики сновидений. Любопытно, что часть особенностей смыслового ряда сновидений восприняты большинством респондентов с высокой согласованностью: 54% выборки по сюжету сна находились в городе, из них 44% — на улице (город и улица вне дома могут рассматриваться как прообраз социума). У 27% опрошенных событий происходили внутри помещений, что в рамках психоаналитической традиции и символдрамы обычно трактуется как аллегория собственного тела. Более 80% во сне видели ныне здравствующих родственников или друзей в их обычном состоянии. При этом образы животных, понимаемые обычно как «прорыв бессознательного», чаще всего отсутствовали. У 66% испытуемых действие сна происходило днем; 52% сон казался реальностью, при этом 65% видели события, частично похожие на реальные события их жизни; а 42% сталкивались с ситуацией угрожающей их жизни. Наряду с этим, не меньшая часть выборки (65% опрошенных) чувствовали себя «как обычно», без особенностей; 70% — не видели никаких необычных явлений; 72% в сновидении выглядели как обычно, разговаривали и общались в спокойном тоне. Не менее сходны сны по фактору перемещений — 69% группы передвигались во сне пешком; и сенсорному фак- тору — 49% опрошенных слышали голоса людей (мультимодальные сны).
Таким образом, в соответствии с упомянутыми выше взглядами современных нейрофизиологов, в сновидениях превалирует переработка текущих событий «реальной» жизни. Именно этим, памятуя о психоаналитическом понимании сна, можно объяснить и противоречивость ответов на различные вопросы анкеты: так, «ситуации угрожающие жизни» и отсутствие необычных явлений (или «обычное» самочувствие) вряд ли логически совместимы, если не считать представителей «опасных» профессий (полицейские, спасатели, пожарные). Однако, существенная часть опрошенных (см. выше) сочетали эти ответы. К слову, представители указанной группы профессий в группе представлены не были, в основном были т. н. «офисные служащие». В связи с этим интересна представленность в сновидениях мотивов здоровья, секса и общего эмоционального состояния, т. к. эти сферы часто являются и конфликтными, и требующими психотерапевтической помощи в реальной жизни.
При ответах на прямых вопросы по эмоциональному состоянию во сне, более половины респондентов выбирали позитивные — чувствовали себя сильными, активными, весёлыми, здоровыми. При этом, обратившись к косвенным вопросам, можно сказать о примерно равной пропорции позитивных и негативных ощущений: испытывали спокойствие 40%, удивление — 37%, радость — 36%, 40% испытывали тревогу и 23% — страх.
Заниматься любовью (сексом) во снах случалось 62% респондентов, при этом в 65% случаев это был любимый человек и в 56% случаев — незнакомец. Подобная «несочетаемая» комбинация (любимый, но незнакомый) может свидетельствовать о неудовлетворенности имеющейся ситуацией в личной жизни, склонности к ее фантазийной модификации. Сексуальные мотивы в сновидениях имеют возрастные различия: так, при анализе двух групп эпохи зрелости, 30-40 и 40-50 лет наличие сексуального опыта в снах увеличивается с 60% в первой возрастной группе до 85% во второй. Это, в частности, может быть связано с физиологическим старением и началом климактерических изменений, когда на фоне сокращения функциональных возможностей организма либидозная энергия все больше отреагируется альтернативно — через эротику, сновидения, творчество. Все мужчины в возрасте 40-50 лет ответили положительно относительно сексуального опыта в сновидениях, по сравнению с 50% мужской половину выборки 30-40 лет. У женщин динамика более плавная, при «высоком старте»: в младшей возрастной подгруппе 70% опрошенных признавали сексуальные мотивы сновидений, в старшей — около 75%. Что интересно, мужчины в 30-40 по большей части не склонны что-либо менять в своих сновидениях (37,5% «не хотели бы ничего менять», еще 25% считают изменения невозможными), в то время как в 40-50 лет 60% респондентов мужского пола хотели бы что-то изменить (из них 20% «многое»). У женщин распределение ответов на этот вопрос с возрастом не меняется. Применимость часто упоминаемого выше психоаналитического, и шире — психодинамического подхода к интерпретации сновидений наглядно иллюстрируется следующим фактом. Порядка 2/3 выборки заполняли анкеты посредтвом электронной мобильной формы, что позволяло фиксировать и временные показатели работы, так вот, как ни удивительно, на прямые вопросы (социально-демографический статус, самочувствие и настроение в данный момент) в среднем тратилось на 35% больше времени, нежели на вопросы по сновидениям. Хотя логично было бы предположить обратное деление времени, т. к. прямые вопросы касаются реального мира и ощущений, которые не нужно вспоминать. Иными словами, сны кажутся нашим испытуемым менее «опасным» видом информации для раскрытия, поскольку их содержание не имеет прямой проекции на реальность.
Это позволяет говорить (разумеется, в виде предварительного предположения) о диагностичном характере и самих косвенных вопросов по смысловому наполнению сновидений, и, главным образом, нестыковок в ответах как показателе невротических переживаний. В целом по выборке в 74% случаев испытуемые декларировали себя здоровыми людьми. Это вполне ожидаемо для возраста 20-30 лет, но и в возрасте 30-40 лет чуть менее 90% от опрошенных сообщают, что не имеют хронических заболеваний. Хотя по данным Минздрава, более трети всех жителей РФ в этом возрасте уже имеют как минимум одно хронически текущее заболевание с тем или иным уровнем ограничения функциональных возможностей. Рост показателей наличия болезни идет с 40-50 лет (порядка 40% респондентов заявляют о таковом) и резко растет в 50-60 лет (свыше 70% лиц при- знают себя хронически больными). Это и дает 26% хронически больных при учете возрастной асимметрии выборки. Важно отметить, что среди указывающих на наличие у себя болезней респондентов распределение тех, кто во сне видел «реальность» или очень похожие на нее события и тех, у кого во сне был фантазийный опыт, примерно равное. А вот среди заявивших себя «здоровыми» 2/3 сочли сон похожим на реальность своей жизни в той или иной степени. Аналогично, подгруппа имеющих заболевания считала, что чаще (в 70% случаев) руководствовались во снах чувствами и эмоциями, в то время как «здоровые» в 60% случаев ориентировались на разум или законы, правила. Таким образом, с учетом предварительного характера данной работы, можно сказать, что:
а) для большинства опрошенных характерна опора на примитивные механизмы защиты личности — отрицание, вытеснение и замещение, при которых попытки решения проблем или не пред- принимаются, или подменяются фантазийными действиями;
б) особую роль в развитии личности играет период 40-50 лет, с волнообразным ростом как признания заболеваний (индикатор «проблемности» жизни в целом), так и сексуальных мотивов, и мотивов «изменения реальности»;
в) указанный период, нередко именуемый «кризисом среднего возраста», у испытуемых в данной работе носит скорее негативный характер рассогласования декларируемой опоры на мышление и эмоциональной стабильности с реальными переживаниями, выраженными в том числе в ответах на косвенные вопросы по смысловому наполнению сновидений; г) особую значимость приобретает отслеживание динамики приведенных показателей методом срезов как индикатор изменений в личностном здоровье генеральной совокупности.
ЛИТЕРАТУРА
1. Вейн, А. М. Сон — тайны и парадоксы. — М.: Эйдос Медиа — 2003. — 63 с. 2. Ковальзон, В. М. Основы сомнологии: физиология и нейрохимия цикла бодрствование–сон. — М.: БИНОМ. Лаборатория знаний, 2014. — 239 с. 3. Пигарев И. Н. Висцеральная теория сна // Журнал высшей нервной деятельности. — 2013. — том 63, № 1. — С. 86–104. 4. Холл Джеймс А. Юнгианское толкование сновидений. — С-Пб.: БСК, 1996. — 168с. 5. Шпорк П. Сон. Почему мы спим и как нам это лучше всего удается / пер. с нем.; под ред. В. М. Ковальзона. — М.: БИНОМ. Лаборатория знаний, 2010.— 234 с. 6. Guang Y., Cora S.W., Joseph C. et al. Sleep promotes branch-specific formation of dendritic spines after learning // Science. — 2014. — V.344 (6188). — P.1173-1178. 7. Hoss J Robert. The Neuropsychology of Dreaming: Studies and Observations. — NY, 2013. — P.18 8. Llewellyn, S. Such stuff as dreams are made on? Elaborative encoding, the ancient art of memory, and the hippocampus // Behavioral and Brain Sciences. — 2013. — V.36. — P.589-607. 9. Lim M.M., Szymusiak R. Neurobiology of arousal and sleep: updates and insights into neurological disorders // Curr. Sleep Med. Rep. — 2015. — V. l. — P. 91-100. 10. Murillo-Rodríguez E, Arias-Carrión O, Abraham Zavala-García et al. Basic Sleep Mechanisms: An Integrative Review // Central Nervous System Agents in Medicinal Chemistry. — 2012. — V.12. — P.38-54.