Горбатенко Ольга Александровна.
психолог, психотерапевт, семейный системный консультант, преподаватель Высшей Школы Практической Психологии и Бизнеса, член Союза психологов консультантов и психотерапевтов, член Международной Профессиональной Лиги Родологов
«Синдром годовщины» в структуре феномена трансгенерационной передачи психологической травмы.
«У бессознательного хорошая память, … оно любит семейные связи и помечает важные события жизненного цикла повтором даты или возраста…» Шутценбергер А.А. «Синдром предков»
Феномен «синдрома годовщины» - явление, которое часто встречается в консультативной и терапевтической практике психолога и напрямую связано с психическим здоровьем и психопрофилактикой различных эмоциональных и психосоматических расстройств.
Данный синдром при его обнаружении в анамнезе клиента обращает на себя пристальное внимание консультантов и терапевтов, владеющих методами диагностики в рамках системной семейной терапии и консультирования. Данный синдром, как совокупность событий в жизни вызывает и у клиентов множество вопросов, тревог, предубеждений, суеверий и мистификаций, которые они сами себе объяснить не могут или делают не верные выводы, что ведет к искаженному пониманию происходящего и поэтому в восприятии людей «синдром годовщины» и его приближение зачастую окутаны шлейфом предопределенности и фатальности, что не редко усиливает эмоциональную сензитивность и делает носителей синдрома более уязвимыми к стрессам и подверженными искаженному восприятию событий в их собственной жизни и жизни их предков.
Как известно ожидание опасности гораздо страшнее самой опасности, и это не просто метафора, а психологическое состояние человека, которое требует особого внимания со стороны специалистов в области психического здоровья и психопрофилактики, т.к. нарушения бывает проще предотвратить, чем вылечить, а также бороться с последствиями перенесенной психологической травмы или эмоциональным напряжением в следствии соматического заболевания.
Под «синдромом годовщины» понимают события, имеющие высокую эмоциональную значимость, такие как смерть, болезни, потери, разводы, свадьбы, рождения, конфликты, а также социальные катаклизмы (раскулачивания, войны, переселения, репрессии и т.п. явления в жизни социума) повлекшие за собой существенные перестройки в жизни людей принадлежащих семье как системе и повторяющиеся с определенной временной закономерностью в жизни потомков этой семьи приблизительно в одном и том же возрасте, либо вызывающие эмоциональные состояния сходные с состоянием предков переживших те или иные значимые события.
Т.е. иными словами – это межпоколенная трансгенерационная передача эмоциональных последствий психологической травмы в семейной системе, что может проявляться в форме повторяющихся шаблонов поведения, эмоциональных реакций и отношений, событий. «Синдром годовщины» следует отличать от случайного повторения событий в системе. Повторения в случае синдрома случаются не в одном поколении, они формируют закономерность, которая отчетливо прослеживается при изучении геносоциогрммы.
Трансгенерационная передача относится к негенетическим формам наследования и предполагает передачу опыта (в широком смысле этого слова) от предков к потомкам и его воспроизведение. Следует различать осознанную и неосознанную передачи в ходе межпоколенного взаимодействия. Если речь идет об осознанной передаче, то это касается преемственности семейных традиций, норм, обычаев, то есть имеет место прямая передача опыта и информации от предыдущих поколений, содержание и смысл которых хорошо понимается наследниками. Когда трансгенерационная передача осуществляется бессознательно, её содержание оказывается скрытым, поскольку транслируемый через поколения опыт не осознается в следствии его травматичной значимости для психики и имеет статус вытесненного, подавленного, не высказанного.
Проблематика меж поколенной передачи травмы является открытием в психологии XX века и актуальна как в теоретическом, так и в практическом плане. Одним из первых психологов, предложивших целостную модель объяснения трансгенерационных феноменов, был К.Г. Юнг, введший в психологию концепцию коллективного бессознательного, коллективного опыта, передаваемого в обществе от поколения к поколению в архетипических образах и моделях, существует вне всякого вытеснения и личного жизненного опыта. Архетипы содержатся и являются основой символики мифов, сказок и преданий. Именно через них последующим поколениям транслируются знания и опыт предков.
Также К.Г. Юнг вводит понятие «синхронии» - явления, при котором события во внешнем мире значащим образом совпадают с психическим состоянием человека. Это определенные повторяющиеся переживания, отражающие события, не подчиняющиеся законам времени, пространства и причинности. Он развил концепцию З. Фрейда, который ввел понятие о коллективной душе.
Фрейд писал: «Мы постулируем существование коллективной души... чувство как бы передается от поколения к поколению в привязке к той или иной ошибке, которую люди больше не держат в сознании и о которой вспоминают меньше всего».
Будучи вытесненными, тревожные чувства передаются на бессознательном уровне и проявляются как «тревожащая странность». А чуть позже Джейкоб Морено, основатель психодрамы сформулировал постулат со-сознательного и со-бессознательного в семье и группе. Он считал, что сильная эмоциональная связь между членами семьи может как положительной, так и отрицательной. Она связывают людей не в меньшей степени, что и положительная.
Следовательно, на уровнях со - сознательного и со - бессознательного наследуется информация, которая может создавать базу для индивидуального развития. Эрик Берн использует понятие «сценарий». Это своего рода бессознательное принятие ребенком предписывающего «образа» будущей взрослой жизни – судьбы «победителя» или «побежденного», «неудачника».
Истоки многих жизненных сценариев, по Берну, лежат не в родительской семье, а в более ранних поколениях. Ему удалось проследить трансляцию сценария на протяжении пяти поколений. По мнению Э. Берна, чувства, которые испытывает человек к своим предком значительно более важные, чем чувства к родителям. «К прародителям относятся с благоговением или ужасом, тогда как родители вызывают восхищение или страх».
Впоследствии, к теме трансгенерационной передачи обращались такие исследователи как Ф. Дольто, И. Бузормени-Надь, Л. Сонди, А.А. Шутценбергер, М. Боуэн и многие другие. Исследуя большое количество случаев, ученые пришли к выводу, что на уровне бессознательного формируется своеобразная программа «лояльности семье», в основе которой лежат связи между несколькими поколениями предков, получившие название – трансгенерационные связи, которые необходимо учитывать при рассмотрении семейной истории.
Но не смотря на большое количество исследований в рамках данной тематики и накопленный клинический материал до настоящего времени тема межпоколенной передачи травм остаётся дискуссионной. Не все исследователи признают существование этого феномена. Справочник DSM-IV определяет психическую травму как «событие, во время которого человек испытал, был свидетелем или столкнулся с событием или событиями, включающими смерть или угрозу смерти, угрозу серьезного вреда или физической целостности по отношению к себе или другим».
Такое определение выводит трансгенерационную травму из контекста общепризнанных психологических феноменов, т.к., по сути, потомок может не быть непосредственным участником травматических событий, но испытывать эмоции близкие к состоянию ПТСР во время приближения или действия «синдрома годовщины». С другой стороны, действие синдрома при совпадении контекста возраста или социальных событий может приводить к реальной травматизации повторением в жизни потомка драматических событий из опыта предков. Тем не менее, многие исследователи, представляющие различные психологические/психотерапевтические школы, признают феномен трансгенерационной передачи и используют этот термин в своих работах.
Термин «синдром годовщины» или «синдром предков» принадлежит французскому психологу, психотерапевту доктору психологических наук, профессору, основателю Международной ассоциации групповой психотерапии Анн Анселин-Шутценбергер, которая много занималась исследованием роли бессознательной связи между поколениями, её перу принадлежат научные монографии и книги, в которых последовательно изложен её взгляд на передачу меж покаленной травмы.
Интерес к «синдрому годовщины» и его исследования осуществляли так же Жозефина Хилгарт психиатр и психоаналитик из США, которая, изучая медицинские анамнезы больных заметила хронологические совпадения манифестации заболеваний, она внесла огромный вклад в изучение обострения ментальных болезней в связи с важными датами в жизни субъекта и называла это «реакциями на годовщину».
Одним из значимых исследований в данной области стала работа доктора К. Фишера и доктора Б. Длина «Психогенное определение времени болезни или смерти по годовым реакциям и эмоциональные сроки». Авторы отмечают, что есть много разных факторов, которые ведут к болезни или смерти человека, но главный вопрос, их исследования – это «Почему сейчас?» происходит с человеком именно то, что происходит.
Исследователи возникновения и проявления психологической симптоматики, связанной с межпоколенной травмой и «синдромом годовщины» обратили внимание на поведенческие и эмоциональные тенденции у своих пациентов, связанные с приближением определённой даты или возраста. У человека могут возникнуть симптомы посттравматического стрессового расстройства, которые включают в себя: ночные кошмары; воспоминания; флешбеки; навязчивые образы; беспокойство; настороженность; раздражительность; страх; вспышки гнева; проблемы со сном, кошмары.
Шутценбергер называет этот период «периодом уязвимости, связанным со стрессом годовщины». Было замечено, что когда человеку исполняется столько же лет сколько и предку испытавшему в своей жизни эмоциональное какое либо потрясение или ушедшего из жизни в данном возрасте, возможно безвременно, а так же при трагических обстоятельствах, у потомка, особенно, при полном или частичном совпадении событийного контекста, возможно повторение того или иного значимого события связанного с приближающейся датой или возникновение эмоционального состояния окрашенного усилением тревоги, настроением состояния близкого к депрессии, танатофобических переживаний, диссоциативных расстройств, ожидания чего то негативного, неотвратимого, фатального.
Как отмечает Шутценбергер возникает «…реактивация чувств и стресса предвосхищения в некоторые периоды жизни человека и семьи».
Как будто незавершенные и непроработанные страдания, боль, драмы, личные или семейные тайны внешне скрытым образом от одного поколения передаются последующим поколениям, т.е. эмоционально заряженные события и ситуации, которые имели место быть внутри семьи и не были переработанными тем человеком и в том поколении, с которым они произошли.
Таким образом постепенно формируется определенная закономерность тех или иных событийных повторений в семейной системе, которые не осознаются или осознаются частично, но тем не менее вызывают эмоциональное напряжение, связанное с тревожным ожиданием предвосхищением деструктивных событий.
Речь, как правило, идет о каких-то трагических переломах в судьбе (например, болезнь или несчастный случай) в том же возрасте или даже в те же даты, когда в жизни предка произошло трагическое событие – такое же или похожее. Нередко синдром годовщины проявляется в более мягкой форме – недомогания или неудачи, материальные потери, ощущения тревоги и подавленности в ключевые даты – например годовщину смерти или ареста предка, в форме рождения нового члена семьи в день рождения или смерти бабушки ребенка. При этом очень часто люди не помнят, что дата произошедшего с ними события – это годовщина, связанная с предком, и не осознают связи между этими событиями.
При изучении синдрома годовщины Шутценбергер опиралась на следующие психологические концепции и понятия.
Психоаналитическая концепция «скрытой лояльности семье», разработанная американским психотерапевтом Иваном Бузормени-Надь. Скрытая лояльность подразумевает неосознаваемую идентификацию с членом семьи, часто трагически погибшим или имеющим «тяжелую судьбу». Такая идентификация может быть активирована именем предка, которое носит потомок.
По мнению Бузормени-Надь, существует своеобразная «семейная бухгалтерия» справедливости долгов и вложений, представляющая собой систему регулирования того, что каждый член системы получил и отдал. Каждый ребенок, согласно концепции, Бузормени-Надь, испытывает долг по отношению к своим биологическим родителям, поскольку обязан им своей жизнью. И этот долг налагает на него определенные требования: лояльности и взаимности. Семейная лояльность и семейная взаимность основываются на кровном родстве и заключается в передаче долгов или несправедливостей, накопленных предыдущими поколениями, поскольку те не были «оплачены». Способ расплаты за долги является трансгенерационным, то есть то, что мы получили от наших родителей, мы отдаем своим детям.
Концепт, предложенный Николой Абрахамом и Марией Терек, связанный с понятиями так называемого «семейного склепа» и «семейного призрака».
«Призрак – это некое образование бессознательного; его особенность состоит в том, что оно никогда не было осознанным... и является результатом передачи из бессознательного родителя в бессознательное ребенка, механизм которой пока неясен». «Призраком» является предок, связь с которым сильна, но не осознаваема. Эта связь передается из поколения в поколение в виде тайн, недоговоренностей, белых пятен и т.д., которые могли быть обусловлены полученной предком травмой в связи с некоторыми несправедливыми и тяжелыми событиями жизни, например, связанные с «исключением» из семьи, как совершившего преступление, находящегося в местах заключения, психиатрической лечебнице, запятнавшего себя неблаговидным поступком, например внебрачной беременностью, отказом от ребенка и т. п. Появление «призрака» говорит о том, что на потомка воздействует то, что для его предков было психологически травматичным. Эта связь может поддерживаться посредством «двойной связи» или «двойного послания с двойным принуждением», то есть «говорить об этом нельзя, но этот запрет не позволяет забыть и не говорить». А. Шульценбергер пишет, что «иногда даже «белые пятна», провалы в памяти семьи (как и молчание на психоаналитической кушетке) могут сказать многое о том, что было «вычеркнуто из семейной памяти», а следовательно требует изучения и осознавания потомком».
Концепция триангуляции из теории семейных систем Мюррея Боуэна.
Человеческая семья может быть описана как эмоциональное поле. Это поле влияет на каждого члена семьи, регулирует эмоциональные взаимоотношения в системе, т.к. в семейной системе психические функции одного человека обуславливают психические функции другого ее члена. Тревога - базовая характеристика эмоциональной системы. Индивиды, пребывающие в высоко тревожной системе, отличаются низкой дифференцированностью собственного Я, развивают множество поведенческих паттернов, направленных на снижение тревоги, которые воспринимаются и усваиваются окружением как адаптивные механизмы и в последствии воспроизводят в будущих семьях. Уровень тревоги - наследственная характеристика системы, получаемая родительских семей. В результате чего проективные процессы передаются не только от родителей к детям, но повторяются в семье из поколения в поколение. Множество симптоматических паттернов, таких как алкоголизм, инцест, физические симптомы, насилие и суициды, повторяются из поколения в поколение.
Некоторые исследователи феномена трансгенерационной передачи травмы объясняют напряжение связанное с приближением той или иной значимой даты в семейной системе потребностью потомков в необходимости осмысления, переработки и утилизации негативных переживаний травматических эмоционально заряженных событий, пережитых в системе, относящихся к её истории как проявленных так и возникающих в качестве «белых пятен» в жизни последующих поколений. События и ситуации, которые имели место внутри семьи, например, можно отнести суицид, трагическую внезапную смерть, физические и психические заболевания, банкротство, исключение члена семьи из системы, постыдные события и факты и пр. (не были связаны напрямую с историческими событиями страны) и не имели возможности быть переработанными тем человеком и в том поколении, с которым они произошли. Э. Г. Эйдемиллер и В.В. Юстицкис называют это «патологизирующим семейным наследованием». Этим термином они обозначают «формирование, фиксацию и передачу паттернов эмоционально-поведенческого реагирования от представителей одних поколений в дисфункциональных семьях представителям других».
Сохранение и передача психологической симптоматики, связанной с травмой в системе не обусловлена стремлением последующих поколений страдать или испытывать ощущения фатальной предначертанности. Как предполагают исследователи феномена, в бессознательном потомка формируется потребность экологично трансформировать эмоциональный опыт предка в ресурс, так или иначе пережив его снова и снова пока цель не будет достигнута и напряжение, связанное с травмой снято.
Существует несколько мнений о психологических механизмах межпоколенной передачи травматического опыта. Одно из них предполагает, что, если травматическое событие было психически переработано предком, символизировано, вписано в индивидуальную память как опыт, потомку передается не только содержимое травматического опыта, но и способы его психической переработки и совладания с ним, таким образом потомок получает информацию о ресурсах.
Но если предок не смог психически переработать травму в силу ее интенсивности, длительности, индивидуальной значимости, особенностей его адаптационных и защитных механизмов, пережитая травма остается фрагментированным опытом, плохо или совсем невербализованным, неструктурированным и не символизированным, особенно если травма переживалась в раннем возрасте.
Трансгенерационная передача обычно является последствием крайне тяжелой шоковой травмы для пережившего её, связанная с вопросом его жизни и смерти.
Физиологический механизм данного явления описан во многих источниках. Бессель ван дер Колк — голландский психиатр, исследовав посттравматический стресс объясняет, что во время травмы речевой центр отключается, как и медиальная префронтальная кора, часть мозга, ответственная за переживание настоящего момента. Он описывает потерю дара речи в момент травмы. «Когда люди испытывают травмирующие переживания, —пишет он, — лобные доли ослабевают, и в результате у них возникают проблемы с мышлением и речью», когда психологические защиты не справляются с травматизацией.
Поэтому после травмы остается эмоциональный след, который плохо или совсем не вербализован, слова, образы и импульсы, которые фрагментируются после травмирующего события и хранятся в бессознательном.
Предки, имеющие посттравматические симптомы, проявляют их неосознанно в эмоциональной, поведенческой сферах, несут и передают потомкам модели поведения, связанные с перенесенной травмой. Они могут быть сформулированы, но могут также иметь характер невысказанного. Многие авторы сходятся в понимании того, что в результате межпоколенной передачи субъект носит в себе элементы бессознательного других людей.
Любой опыт, который не может быть психологически «переварен», то есть узнан, вербализован и трансформирован в элемент собственной психической жизни, травматичен по своей сути. Таким образом, можно говорить о существовании воспоминаний без опыта проживания. Потомки оказываются втянуты в непрожитую жизнь предков, которые не смоги справиться со своими травмами и страданиями. Так в одной из клиентских историй фигурирует убийство деда, которого клиентка даже не знала, но достигнув возраста своей бабки у нее начались приступы панического страха за жизнь своего мужа, при изучении семейного анамнеза, кроме того, выяснилось, что родной дядя клиентки достигнув возраста ее деда ушел из семьи, а брат начал злоупотреблять алкоголем. В другой истории женщина начала испытывать повышенную тревожность, связанную с вынашиванием ребенка.
В процессе сбора семейного анамнеза выяснилось, что она в текущий момент находится в возрасте ее прабабушки, которая в войну похоронила одного ребенка и не смогла сохранить второго, которым была беременна, мама клиентки в этом же возрасте не смогла выносить ребенка, у нее была замершая беременность.
Системные травмы могут быть связаны с коллективными травмами, а именно травматическим психологическим опытом, который является общим для целых групп людей. Их так же называют исторической травмой — когда страдания какой-то этнической, культурной или социальной группы, связанные с реальным историческим событием влияют на жизнь их потомков. Историческая травма соответствует следующим критериям: имеет широко распространенные последствия, коллективные страдания и злой умысел агрессора на ее причинение, она вписана в культурно - исторический контекст этноса.
Как отмечает Л.Ю. Логунова в монографии «Семейно-родовая память как социальный феномен», последствия исторических событий, вызванных коллективными травмами, оставившими свой след внутри семейной системы, формируют мнемические следы, являющиеся основой социальной памяти семьи. Эти следы создают эмоциональное и энергетическое напряжение и материализуются в форме мифов, памятных мест, системных ритуалов, подчеркивающих особенности идентичности, принадлежности к этнической и семейной системе, воспоминание о пережитых семьей событиях, эмоциях не теряет яркости переживаний независимо от времени давности. А значит влияют на жизнь последующих поколений в системе передаваясь как системная память, заключающая в себе эмоциональный опыт, встроенный в бессознательное потомков.
Разработка концепции коллективной травмы принадлежит психоаналитику Вамику Волкану, который изучал феномен передачи межпоколенной травмы у потомков жертв Холокоста. Ключевым положением его подхода является мысль о том, что пережитая группой (например, этносом) травма (например, военное вторжение, геноцид, репрессии, революции и т.п.) в очень глубокой степени воздействует на каждого члена группы и несет с собой негативные чувства высокой интенсивности, которые коллективно переживаются всеми её членами.
В условиях травматизации, в основном, у этих чувств нет выхода, и они становятся неотреагированными и фиксируются в данной общности. Эти чувства вместе со стратегиями выживания передаются следующим поколениям и становятся частью культурной и семейной идентичности. Они будут сохранять актуальность для потомков до тех пор, пока психологические процессы не будут завершены. Формируется определенный пласт воспоминаний, который поддерживается как этносом, так и большинством семей этой группы, т.к. в нем заключена очень важная информация, он становится частью культурной и этнической идентичности. Например, люди, которые знают, что их родители преодолели стихийное бедствие, могут в критический для себя момент вспомнить эту силу и жизненную стойкость, которыми обладали их родители, и использовать этот ресурс в своей жизни. В семьях с длительной историей травм, преследований или геноцида могут выработаться свои специфические способы защиты и психологические характеристики, которые будут передаваться из поколения в поколение и активироваться, например при явной или предполагаемой угрозе жизни. Но в отличие от адаптивных механизмов у них будут свои особенности, связанные еще и с физиологией, измененной на генетическом уровне.
Рэйчел Иегуда, американский профессор психиатрии и неврологии исследовала биологический феномен трансгенерационной передачи травмы у жертв Холокоста и их детей выявила следующую нейробиологическую закономерность: дети, пережившие Холокост, которые страдали ПТСР, родились с низким уровнем кортизола, как и их родители, что предрасполагало их к переживанию симптомов ПТСР предыдущего поколения. Кортизол гормон стресса, который в момент опасности приводит организм в состояние повышенной боевой готовности, запускает механизмы защит. Иегудой было показано как потомки выживших после травм переносят физические и эмоциональные симптомы травм, которые они непосредственно не испытывают.
Таким образом исследования данного феномена дают возможность предположить, что эмоциональная память, связанная с коллективной травмой, может быть активирована бессознательно у потомка, когда в его жизненный контекст включаются социальные или семейные события, активирующие в бессознательном эмоциональные пласты системных воспоминаний о травме. В результате чего человек начинает испытывать неясные для него переживания и потребности. Достаточно часто это совпадает хронологически с достижением потомками возраста травматизации предков. Волкан отмечает, что коллективная травма переживается как воспоминания без опыта проживания непосредственного самого события. Травма предка, его подсознательная память и опыт неразрешенной задачи передается потомку в виде напряжения в бессознательном, становясь его памятью и его задачей.
«Мы не только смотрим на мир глазами предков, но и плачем их слезами», – говорит психолог Даан ван Кампенхаут. Он описывает личное столкновение с феноменом трансгенерационной передачи коллективной травмы, связанное с симптомом аэрофобии, возникшем накануне его поездки в Аушвиц-Биркенау. Он пишет: «Через некоторое время до меня дошло, что 60 лет назад для еврея транспортировка в Польшу означала практически неминуемую смерть и что поездка в Польшу включила у меня внутренние сигналы тревоги. Когда я осознал это, я нашел соответствующий контекст для своего страха, и он растворился».
Таким образом, можно предположить, что восстановление и переосмысление семейной истории является необходимым компонентом исследования и последующей терапии межпоколенной передачи травмы и «синдрома годовщины», т.к. «то, что мы не осознаем внутри - снаружи нам кажется судьбой» Карл Густов Юнг.
Литература:
Берн Э. Люди, которые играют в игры. Издательство: Бомбора, 2022 г.
Вертелицкая, А. И. Трансгенерационная травма с точки зрения психоанализа / А. И. Вертелицкая. — Текст: непосредственный // Молодой ученый. — 2023. — № 27 (474). — С. 251-253.
Генетика поведения: количественный анализ психологических и психофизических признаков в онтогенезе/под ред. Малых С.Б., Москва: Socio-Logos, 1995.
Гуткевич Е.В., ШатуноваА.И. Межпоколенная передача психической травмы, психогенеология и психическое здоровье в семье. Сибирский вестник психиатрии и наркологии, 2019
Змановская Е. В. Мост над прошлым: интерсубъективная реальность межпоколенной семейной травмы. Психологическая газета
Кампенхаут Д.В. Слезы предков: жертвы и преследователи в коллективной душе. М.: Ин-т консультирования и системных решений, 2012.
Логунова Л. Ю. Семейно-родовая память как социальный феномен: монография /Л. Ю. Логунова; отв. ред. д-р социолог. наук, проф. Шпак Л. Л. – Кемерово: Кемеровский государственный университет, 2011.
Теория семейных систем Мюррея Боуэна: Основные понятия, методы, клиническая практика.- М.: Когнито-центр, 2005.
Фрейд З. Основные принципы психоанализа. Очерк «Моисей и монотеизм». М.: REFL-book, Ваклер, 1998
Хамитова И. Ю. Теория семейных систем Мюррея Боуэна. Трансгенерационный подход. 2001, №1-2
Ханелия Н.В. Современные представления о трансгенерационной передаче травмы. Журнал Практической Психологии и Психоанализа, 2019, №1
Шутценбергер А.А. Синдром предков: Трансгенерационные связи, семейные тайны, синдром годовщины, передача травм и практическое использование геносоциограммы. М.: Психотерапия, 2007.
Эйдемиллер Э.Г., Юстицкис В. Психология и психотерапия семьи. СПб.: Питер, 2001.
Юнг К. Г. О синхронии // Юнг К. Г. Синхрония. — М.; Киев, 2003.
Доклад представлен на Х Международной Научно-Практической Конференции «Психопрофилактика, реабилитация и здоровьесбережение.», Москва, декабрь 2023 года